Искусственный интеллект (ИИ) меняет нашу жизнь каждое мгновение – даже в те секунды, когда вы читаете этот текст. Какое место ИИ занимает в умах миллениалов, как он соотносится с привычной системой получения знаний и что ждёт нас в следующие 20 лет – рассуждает проректор по учебной работе Андрей Гаврилов. Андрей Вадимович с ИИ имеет дело как с точки зрения научной деятельности – в качестве доцента кафедры технической кибернетики, так и с управленческой – как проректор по учебной работе. Мы беседовали с Андреем Вадимовичем о том, как изменится мир, ещё в 2018 году. И, как нам кажется, интервью прошло проверку временем: высказанные тогда мысли стали актуальными именно сейчас.

– Андрей Вадимович, насколько я понимаю, пока как такового искусственного интеллекта как всеобъемлющего универсала не существует, мы сталкиваемся с технологическими решениями с признаками ИИ, заточенными под конкретные процессы?

– Сейчас на метауровне есть две ключевые области применения ИИ – анализ данных и принятие решений. А дальше разрабатываются прикладные программы под решение конкретной задачи. Например, в банковской сфере давать или не давать кредит фактически решают программы, они анализируют очень многое, включая соцсети. Правда, окончательное решение остаётся всё же за человеком. Та же история и с автомобилями "Тесла" с автопилотом: все из известных случаев, когда они попадали в аварию, были связаны с тем, что водитель не следил за дорожной ситуацией. Человек пока должен приглядывать за машиной. То есть анализ проводит программа, программный комплекс, но итоговое решение пока принимает человек. Такая схема значительно уменьшает время принятия решения и увеличивает его точность. Так, программы в области безопасности быстрее и точнее человека распознают людей по уличным камерам, анализируют ситуации, связывают казалось бы разрозненные факты – всё это оператору отследить тяжело просто потому, что он не контролирует одновременно столько каналов информации. Считаю, что внедрение ИТ в первую очередь будет проводиться в тех бизнес-процессах, где необходимо быстро обрабатывать большое количество информации, то есть там, где человек не может сделать работу в разумное время и с нужной точностью.

– То есть ИИ изменит рынок труда?

– На самом деле с такой ситуацией человечество уже сталкивалось. И не раз. Возьмём период индустриализации, когда машины заменили ручной труд. Сейчас будет заменяться труд интеллектуальный. Ручной труд остался в искусстве, в профессиях, связанных с созданием, улучшением, наладкой машин. Давайте сравним уклад фабрики XIII века и уклад современных фабрик – это, на мой взгляд, может стать хорошей моделью того, как изменится интеллектуальный труд под воздействием ИИ. Возьмём другой пример – бухгалтерию: 50 лет назад – это счёты, сейчас очень многие операции автоматизированы с помощью программных комплексов. И дальше эти процессы продолжатся. Куда уходить людям, на что настраиваться? Вот тут начинаются пресловутые профессии будущего. И у этих профессий меняющийся характер. Специалисты этих профессий будут работать в паре: человек-программа.

– Смогут ли люди использовать возможности ИИ, чтобы удержать своё рабочее место, так сказать "оседлать ИИ"?

– Некоторым это удастся. По-хорошему, так и должно происходить. И сейчас те компании, которые "держат нос по ветру", ставят перед менеджерами – бизнес-аналитиками задачу корректного сбора и анализа данных в своей сфере интересов компании. Такой анализ позволяет оптимизировать производство, сократить затраты, высвободить оперативные ресурсы, что приводит к увеличению объёма производства и объёма продаж. Применение аналитических возможностей ИИ приводит к изменению даже устоявшегося процесса производства той или иной детали. Причём сейчас такой анализ могут делать специалисты, которые не обязаны знать само производство от винтика до винтика. И те компании, которые проведут такую ревизию бизнес-процессов, получат конкурентное преимущество. Я бы назвал текущее положение вещей "накопительной" фазой, предваряющей резкое удешевление технологий и введение их в массовое производство. Предтеча этой истории – появление мобильной связи и Интернета – по многим ударило сильно, рынок труда изменился, и не все смогли адаптироваться. Если молодёжь и люди среднего возраста даже не заметили изменения условий, то поколение постарше с трудом осваивает сотовые телефоны, компьютер, навыки работы с информацией.

– Что нас ждёт, если "угроза" абсолютного доступа к Интернету, то есть из любой точки планеты, осуществится?

– В этом случае будет два социо-политических последствия. Первое – получат доступ все. С социальной точки зрения по отношению к отстающим странам, на мой взгляд, это благо. С другой стороны, "намеренное осчастливливание" не всегда во благо: надо понимать, что это будет шоковая ситуация для тех, кому придётся быстро получать навыки пользования Интернетом.

Второе следствие связано с тем, что появится вопрос контроля доступа к информации. Понятно, что многие государства отслеживают использование информации в открытом доступе, а во многих случаях и контролируют доступ к ней, вплоть до Великого китайского файервола.

То есть повсеместный доступ к Интернету приведёт к таким социально-политическим изменениям, которые мне сложно спрогнозировать.

Массовое внедрение ИИ в сжатые сроки может привести к таким же социальным потрясениям. На мой взгляд, люди сейчас не готовы к таким изменениям. Проще будет молодым людям и детям – они не знают, что можно по-другому, они органично воспринимают новое, тех же голосовых помощников, как Алиса Яндекса.

Вопрос заключается в том, что произойдёт на длительном периоде – в зависимости от того, какую воспитательную стратегию выберет социум. Интернет усилит разделение общества – как по географии, так и по социальным слоям. Это ресурс – и те, кто его может использовать, те и имеют преимущество. Дальнейшее разделение приведёт к тому, что те, кто не использует, не контролирует информационные потоки, окажутся в зависимом состоянии от информационных инструментов – ИИ, тех или иных форм ИТ. И пример того, к чему это может привести, – мультик "Валли", в той его части, где описывается человечество будущего – того или иного уровня деградация. Как это сделает социум – это может быть либо какой-то компенсаторный механизм, либо всё превратится в подобие "золотого миллиарда". То есть мы получим две группы населения: те, кто создаёт, настраивает и контролирует новые технологии, и те, кто оказывается в зависимости от них.

Другая опасность заключается в том, что технологии вызывают привыкание. И хотя паранойя по поводу всемогущего ИИ развивается десятки лет, в реальности происходят куда более обыденные и не менее страшные вещи. Люди начинают доверять смартфону очень многие процессы, не задумываясь, не контролируя технику. Большинство пользователей даже не имеют представления, как работает тот или иной гаджет. То есть я, как физик и программист, знаю, что если хочу, чтобы смартфон не знал обо мне ничего, то его нужно запереть в морозильной камере. Во всех остальных случаях я не могу гарантировать, что поток персональных данных прерван, более того я не знаю, кто ими оперирует и каким образом использует. Для большинства людей связь и Интернет – это магия.

– Ваш прогноз, когда произойдут все эти сдвиги?

– Я бы назвал горизонт – ещё одно поколение – лет 20. Отталкиваюсь не от технических вещей – несмотря на новое поколение нейронных сетей, развитый математический аппарат, классические изыскания по поводу ИИ 70-х годов прошлого века по большому счёту упёрлись в тупик. С математической точки зрения, всё вроде бы готово, но последние лет 15 архитекторы ИИ не перешли грань к созданию самообучающегося в полном смысле этого слова артефакта. Так что математика подготовила аппарат, который, возможно, позволит создать универсальный ИИ. Но должны появиться те, кто сможет воспользоваться этими предпосылками. И такие люди, возможно ещё даже не родились. С классической математикой ничего не происходит, происходит с людьми, с тем, как они используют математику и какой инструментарий у них есть.

– Как технологии меняют процесс образования? И как найти в себе силы, чтобы противостоять искушению всё спихнуть на ИТ?

– Надо найти ответ на вопрос: как настроить социум так, чтобы, несмотря на технологии, люди продолжали учиться и продолжали изучать новое. И, на мой взгляд, к такой перенастройке социум сейчас не готов. Нас ввергли в историю потребления, в этом укладе расход ресурсов на то, что, как кажется, в жизни не пригодится, видится нерациональным. Кажется, что ты теряешь преимущества.

Если говорить об изменениях в процессе образования, то тут надо развести два понятия. Есть технологии, которые вмешиваются в процесс образования. А есть технологии, которые меняют рынок труда и создают новые запросы к системе образования.

Если по второму кейсу более или менее понятно, как всё происходит – возникает новый запрос, новые компетенции, навыки. В тех местах, где есть связь с реальным сектором, появляются корпоративные или сетевые университеты. Первыми изменения подхватывают не базовые образовательные учреждения. Первой волной идут программы дополнительного образования, курсы на онлайн-платформах – эти формы реагируют быстрее. Государственные и частные вузы идут уже вдогонку, у них инерция больше, им тяжелее быстро реагировать на запрос рынка труда.

Второй момент – новые технологии в образовательной сфере.

Эти два запроса – на новые изучаемые вещи и на новые способы обучения – породили новые объекты ландшафта образования – платформы онлайн-образования, а также формы, где идёт углубление в форсайт – то есть непрямой запрос на будущее, на soft skills – развитие когнитивных процессов, памяти, поднимают базу по тому или иному направлению. На выходе нет диплома, но есть реальные навыки. И уже возникает целый сектор образовательных услуг, на который классические вузы пока не реагируют. Там возникают новые образовательные технологии, которые потом просачиваются в стандартные образовательные процессы. В условиях же формата университета нового поколения задача заключается в том, чтобы университеты эти процессы перехватили и возглавили.

Елена Памурзина, фото Анастасии Коротковой