RU 
EN 
CN 
ES 
Чем живет Самарский университет сейчас и куда он намерен двигаться? Что отличает современное образование? На какие гринфилды будет делать ставку университет? Чем он намерен привлекать абитуриентов? На эти и другие вопросы в интервью ответил доктор экономических наук, профессор Владимир Богатырев, вступивший в должность ректора Самарского национального исследовательского университета имени академика С.П.Королева в начале 2020 года.
Внутренний конкурс
— В 2010 году вы уже выступали в качестве кандидата на должность ректора. Чем отличалась ситуация выборов тогда и сейчас?
— Наш университет — единственный университет в Самаре, имеющий статус автономного. Это определяет и процедуру назначения ректора. Если в других вузах на конференциях работников университета голосуют за одного из нескольких кандидатов и таким образом выбирают ректора, то у нас это происходит иначе. Здесь мы ближе к концепции акционерного общества: в университете есть орган, очень похожий на совет директоров, — наблюдательный совет, он и выдвигает кандидатуру руководителя, а учредитель в лице министра высшего образования и науки РФ принимает решение, выбирая из нескольких кандидатур одну. Так что у нас был внутренний конкурс, участвовали в котором несколько проректоров. Мы представили свои программы развития на ученом совете университета, коллектив которого поддержал три кандидатуры. А на заседании наблюдательного совета уже проходило голосование "совета директоров".
Для меня это действительно уже не первое участие в конкурсе, в 2010 году моя кандидатура также рассматривалась на должность ректора, но тогда это были именно выборы. Наибольшее количество голосов набрал Евгений Владимирович Шахматов, возглавлявший университет до 2019 года.
— Почему по окончании школы вы поступили именно в авиационный, а не какой-то другой институт?
— В детстве я хотел стать сначала космонавтом, потом летчиком, а ближе к 11 классу решил, что буду конструировать ракеты и самолеты. Пришло понимание, что наличие очков закрыло путь в космонавты, а вот создание новых ракет и самолетов — это мое. Так что, можно сказать, что мечта воплотилась в жизнь.
— Был ли полезен вам опыт работы в бизнесе? Ведь вы, если не ошибаюсь, входили в советы директоров нескольких крупных компаний региона? И в чем главная разница в управлении большим коллективом в частном бизнесе и многотысячным в государственном учреждении?
— У меня есть опыт работы в банковской сфере, в сфере сельского хозяйства, в компьютерном, лизинговом бизнесах. До сегодняшнего дня являюсь членом Ассоциации независимых директоров.
Безусловно, работа в бизнес-сфере оказалась очень полезной. Она позволила по-другому взглянуть на взаимоотношения людей, понять, что есть разнообразные рынки (образования, научных услуг, рынок работодателей) и есть определенные сегменты этих рынков, их запросы — и университет должен на них ориентироваться. А не только выполнять государственную функцию и давать образование. Ориентироваться на рынки, работать по запросам работодателей, удовлетворять требования научного и образовательного сообществ, знать мечты и "чаяния" школьников — будущих абитуриентов, их родителей. Это понимание пришло именно из бизнеса — в университете оно слабо выражено, а в бизнесе, наоборот, очень четко. Бизнес всегда внимательно следит за потребностями и стремится их удовлетворить.
Раскрыть как личность
— Какие тенденции в образовании вы считаете перспективными и почему?
— Сейчас образование переживает некий ренессанс, обновление: университеты занимаются не просто подготовкой студента по определенному направлению, но и тем, что ищут в каждом талант, стремятся сделать молодого человека эрудированным, раскрыть его как личность. И в этом разница между просто подготовкой специалиста и тем, чтобы давать образование — и это совершенно новый тренд. Сформулируем его так: развивать человека как личность с учетом его особенностей и желаний. Причем в разных сферах — инженерной, естественнонаучной и т.д.
Можно выделить три основных тенденции: первая — индивидуализация образования, когда мы уходим от подготовки кадров по стандартным трекам.
Вторая тенденция — цифровизация и использование так называемого электронного обучения, онлайн-курсов. В России это пока немодно, разве что сейчас, из-за коронавируса, образовательные учреждения стали временно переходить на дистанционное обучение. А за рубежом онлайн-курсы очень распространены. В скором времени и мы плавно перейдем на такое обучение во всем, что касается так называемых базовых компетенций. Узкие же компетенции, где необходимо, чтобы непосредственно наставник, мастер передавал свои навыки и умения, конечно, останутся в очной сфере.
И третье направление, третья тенденция, которая сейчас набирает обороты, — работа студентов в проектных группах, когда человек приобретает свои компетенции не только в процессе индивидуальной работы с наставником, учителем или мастером, но и работает в команде, в коллективе, где ведутся совместные проекты. Это тоже новшество в современном образовании.
К этому всему мы сейчас и подходим: индивидуальные траектории, цифровое обучение и обучение в командах, проектах.
— Сейчас заговорили о непрерывности образования, необходимости учиться на протяжении всей жизни — это тоже новшество?
— На мой взгляд, нет. Вспомните советские годы: сначала работали со школьниками, потом ребята получали среднее специальное или высшее образование, а затем у многих было дополнительное образование — существовала система переподготовки кадров, стажировки и т.д. Сейчас это стали называть красивым термином "три L" — Life long learning — обучение на протяжении всей жизни. Мне кажется, сейчас пришло большее понимание, что человек действительно должен учиться всю жизнь — учиться и развиваться как личность.
Университет и регион
— Расскажите о Проекте 5-100 и заявленной в его рамках цели — вывода не менее пяти российских университетов в сотню лучших в мире. Насколько университет стал конкурентоспособен? Помогло ли участие в проекте 5-100 привлечь иностранных преподавателей и иностранных студентов, или это не самоцель?
— Проект 5-100 — это, конечно, не только привлечение к сотрудничеству иностранных коллег, а к обучению — иностранных студентов. В первую очередь эта государственная инициатива направлена на адаптацию российских университетов к мировым стандартам, включение их в международную образовательную среду. Проект стартовал в 2013 году, и с этого времени меня определили менеджером программы развития. Тогда, восемь лет назад, для участия в проекте было отобрано 15 ведущих российских вузов, и мы вошли в их число. Потом была вторая волна — число университетов увеличилось до 21. Участие университета в этой программе — отдельная большая тема разговора, сейчас лишь скажу, что изменения мы претерпели кардинальные: восемь лет назад мы даже не задумывались о вхождении в международные рейтинги, не думали, что у нас будут работать иностранные преподаватели, что откроем двуязычные программы.
Но наступил 2013 год, мы попали в Проект 5-100, и уже в 2014 году было очень много сделано. В мировые рейтинги не сразу, но мы вошли. Это рейтинг QS — Quacquarelli Symonds, Times Higher Education.
Для регионального университета это большое достижение. В рейтинги такого уровня включают те университеты, о которых знают, наслышаны о них — об их ученых, научных статьях, результатах в научном в мире. О самарских университетах эксперты этих рейтингов еще восемь лет назад и не слышали.
Международное научное сообщество как научно-образовательные города неплохо знает Петербург, Москву, но не Самару. Поэтому, повторю, университету, который находится на периферии, пробиться в международный рейтинг невообразимо тяжело. Университет проходит в мировой рейтинг и получает известность благодаря своим достижениям, известности своих ученых — и в этом случае он продвигает на международном научном уровне свой город и весь регион. И регион, в свою очередь, продвигает университет на мировом уровне благодаря развитию аэрокосмического кластера — благодаря ему мы были отмечены в предметных рейтингах международных агентств по физике, инженерии, аэронавтике и другим направлениям. Это взаимосвязанные процессы.
Мы открыли англоязычные программы, сейчас у нас около 1000 иностранных обучающихся (бакалавры, слушатели, аспиранты) из более чем 70 стран мира. Занятия ведут иностранные преподаватели на русском и иностранных языках. Буквально на днях у меня в кабинете были гости, говорят: по Революционной улице невозможно пройти, не встретив иностранца! Это ваши студенты? Говорю, да, наши. Если раньше в университете училось около ста иностранных граждан, то теперь их более тысячи.
— Сказалось ли участие в Проекте 5-100 на качестве обучения?
— Да, безусловно. У нас появились новые лаборатории, в том числе благодаря финансированию Проекта 5-100 и содействию профильных министерств. К нам приехали ученые с очень высокими показателями индекса Хирша, которых ни у кого в Самаре до того не было. Мы стараемся таких людей привлекать, предлагаем им стать руководителями лабораторий. Они набирают молодежь на новые образовательные программы в аспирантуру, магистратуру, передают ей свои компетенции. Замечу, это абсолютно новые лаборатории, каких в Самаре раньше не было.
День грядущий
— Когда заканчивается реализация Проекта 5-100 и как будет университет бороться за вхождение в состав его нового этапа?
— Программа 5-100 завершается в 2020 году, уверен, мы ее успешно закончим. Но вы правы, планируется перезапуск этой программы. Будет ли она иметь прежнее название или нет, не столь важно. Перед российским высшим образованием будет стоять новая задача — уже не пяти российским университетам войти в топ-100 рейтинга, а тридцати — в топ-500. И мы, безусловно, будем бороться за право участвовать в ней.
Сегодня университет активно работает над проектом своей стратегии на ближайшие 10 лет — с ней мы и выйдем на конкурс-преемник Проекта 5-100. Мы рассмотрим этот документ на наблюдательном совете университета под председательством губернатора Самарской области Дмитрия Игоревича Азарова. Мы обязательно представим стратегию госкорпорациям "Ростех" и "Роскосмос", с которыми на уровне правительства Самарской области заключены соглашения о сотрудничестве. Покажем стратегию всем профильным министерствам Самарской области, со всеми ее согласуем, получим замечания и только после этого, осенью, выйдем на защиту проекта.
— Но у вас уже есть опыт, да и позиция намного сильнее, чем несколько лет назад...
— Да, но, думаю, к университетам, которые уже участвовали в первой программе, и требования будут жестче. Расслабиться не дадут.
— Будете ли вы привлекать к сотрудничеству новых специалистов?
— Безусловно. Это одно из требований Проекта 5-100. Причем мы собираемся привлекать не только ученых, преподавателей, как это было раньше, но также и управленцев, административный аппарат, в том числе из других городов — из числа тех, кто прошел соответствующие стажировки, обучение, имеет опыт. Наша политика будет более агрессивной и в кадровой, и в образовательной, и в научной сферах.
В образовательной сфере будет учитываться три современных тренда, о которых я говорил. В научной — куда идет и как развивается наука, чтобы быть, что называется, на острие. Будут заявлены новые ростки, или гринфилды, — новые образовательные и исследовательские институции, которые станут драйверами коренных изменений всего университета. Будут созданы новые лаборатории, одну из них — по искусственному интеллекту — мы заявили в начале марта. В России всего несколько университетов занимаются этим направлением, мы взяли на себя смелость и ответственность заниматься этим вопросом в Поволжском регионе. Компетенции у нас есть: это школа Виктора Александровича Сойфера. Мы планируем ее развивать, чтобы стать полноценной школой по искусственному интеллекту. Этот будет наш новый росток, новый гринфилд — новая лаборатория.
Университет и абитуриенты
— Будущее университета невозможно без работы со школьниками. Насколько серьезна борьба за абитуриентов?
— Очень серьезна. Это ключевой момент. Мало просто переделать образовательный процесс, провести его модернизацию, трансформацию, мало запустить новые программы, электронные компоненты — нужно еще и бороться за людей, которые будут этим заниматься, привлекать талантливых и мотивированных ребят. Повторю: просто разработать новую образовательную программу мало — нужны люди, которые смогут с этим справиться. Для этого мы работаем не только по Самаре и региону, но и по всей стране — ищем эти таланты. Наша задача — привлекать сюда одаренных ребят, раскрывать их потенциал. Для этого проводим общероссийские конкурсы и олимпиады ("Спутник", "Универсум"), сейчас запустили новый конкурс по естественным наукам — во всех них будут участвовать тысячи школьников со всей России. На финише мы рассчитываем получить самых мотивированных ребят, привезти их в Самару, показать наши лаборатории и убедить учиться у нас. Благодаря конкурсам и олимпиадам у нас ежегодно растет процент студентов из других регионов.
К нам поступают абитуриенты с очень высоким уровнем знаний. Почему-то наше школьное образование принято ругать, но лично я о нем совершенно иного мнения и не считаю, что ЕГЭ — экзамен неправильный. Я видел задания по ЕГЭ — они очень похожи на те, что были в советское время. Когда мои ровесники поступали в ведущие университеты страны, мы решали схожие задания. Уверен: сегодняшних школьников учат так же хорошо, как когда-то учили нас. Ребята, которые хотят чего-то добиться в жизни, мотивированные и заинтересованные, всегда найдут то, что им нужно: либо дополнительную литературу почитают, либо раскопают источники информации в Интернете, либо видеоматериалы поищут... И сами перешагнут заданную планку — так было всегда. Во все времена были ленивые, которые не стремятся узнать больше сверстников, им достаточно того, что сказали на уроке. Это не хорошо и не плохо. Просто нам под наши новые программы, которые мы запустили и будем продолжать запускать, нужны другие дети — активные и заинтересованные.
По спирали
— В чем отличие современных студентов от их родителей?
— Развитие идет по спирали. Раньше у молодежи был комсомол — и все тусовались в комсомоле, около него. Понятно, что у этой организации была мощная идеологическая составляющая, но все равно именно она была полем общения молодежи, все мероприятия, проекты проходили под эгидой комсомола. Потом произошел спад — он как раз пришелся на моих ровесников, когда комсомола уже не стало, но и новых организаций еще тоже не возникло. Соответственно, общения стало меньше, но зато стало больше учебы, саморазвития, школьники больше времени стали уделять не тусовкам, не общественной жизни, а именно учебе. А сейчас снова набирает обороты общественная жизнь: создаются студенческие профсоюзные организации, патриотические клубы, советы обучающихся, ребята участвуют в студенческом самоуправлении, волонтерском движении. Снова пошла волна общественной, культмассовой, спортивной жизни. Современные студенты в это вовлечены, им это нравится, они совмещают учебу с реализацией себя в общественной работе — у них постоянно какие-то поездки, проекты, тусовки...
— А как же мнение, что молодежь живет в телефонах?
— Категорически не согласен! Гаджеты — лишь инструмент, позволяющий общаться не только лично, но и в виртуальной реальности. Благодаря гаджетам жизнь ускорилась, просто ускорилась, не больше. Если раньше, чтобы встретиться, нужно было позвонить по городскому телефону, застать человека дома, договориться с ним о встрече и в условленное время прийти в определенное место, то сейчас иногда и самой встречи не требуется — даже поздно вечером, ночью можно позвонить товарищу или коллеге, все что нужно спросить, все что нужно узнать. И это видно по студентам: их жизнь очень стремительна. Но опять же — все люди разные, есть интроверты и экстраверты. Интроверты в гаджетах сидят, но такие люди и раньше не стремились быть в центре общественного внимания. А экстраверты всегда были и остаются в гуще толпы, в центре событий. А теперь у них еще более активная жизнь, они везде — в Фейсбуке, ВКонтакте, в Инстаграме чуть ли не одновременно, и везде все успевают, везде активны.
— В последнее время, говоря об университете, произносят такие слова, как предпринимательский, цифровой, мультидисциплинарный... Это направления развития? Какое из них вам ближе и кажется наиболее эффективным?
— В стратегии, упомянутой выше, мы озвучим это все эти направления, вместе взятые, потому что ни одно из них не противоречит другим. Цифровой университет — это индивидуальное обучение, индивидуальные траектории, когда есть автоматизированное расписание, позволяющее эти траектории настроить, есть электронный контент, электронные лекции, куда будут уходить базовые компетенции.
Если говорить о мультидисциплинарном университете — то это потребность времени, необходимость быть на острие науки, сюда относятся все тренды, о которых я говорил. Сейчас университет находится на перекрестке дорог, наука меняется: сегодня мы имеем дело уже не просто с биологией и инженерией, а с биотехническими технологиями; не просто с психологией, а с психологией и Big Data — большими данными; не просто с изучением мозга, а с нейроинформатикой, изучением того, как взаимодействуют компьютер и мозг, как они влияют друг на друга. Поэтому именно за мультидисциплинарностью — будущее. Я уже сказал, что у нас будут новые лаборатории, новые ростки, и именно они станут работать по мультидисциплинарным направлениям.
Но и предпринимательский университет — это тоже немаловажно: университет должен развивать свою третью составляющую — инновационную. Наша задача не только в том, чтобы дать студенту знания, чтобы он мог сделать научное открытие, написать научную статью, получить патент на изобретение. Нужно и дальше думать о том, как он этим знанием, полученным у нас, сможет распорядиться дальше, после выпуска, как его патент, идею, статью, изобретение сделать полезным для общества, применить во благо людей. В этом и заключается инновация — когда идея рождает новый продукт, либо новую услугу, либо совершенствование бизнес-процесса. То есть университет должен нацеливать каждого выпускника на то, чтобы его знание стало общественно полезным.
— Самарский университет, имеющий почти 4 млрд рублей оборота в год, — крупный игрок в сфере реальной экономики. Какую роль он будет играть в развитии региона, а может быть, и страны?
— Интересный вопрос. Университет сегодня становится драйвером развития, и вместе с ним развивается город, регион — от площадок, где он находится, соседних территорий, всего, что вокруг кампуса, и до городской среды. Но это не значит, что все это проходит через бюджет самого вуза. Понятно, что университет постоянно ведет какое-то строительство — лабораторий, общежитий, новых учебных корпусов... И это благодаря большим бюджетам и большой поддержке Министерства науки и высшего образования РФ — учредителя вуза, но также и благодаря поддержке правительства Самарской области, губернатора Дмитрия Игоревича Азарова. Они нас поддерживали и поддерживают в самые сложные времена — с ремонтом, строительством, открытием и оснащением лабораторий. Мы всегда получаем поддержку региона.
Большую роль университет исполняет, воспитывая студентов, таким образом он дает знания и развивает формат предпринимательского — наши выпускники создают новые бизнесы, стартапы. Из этих стартапов вырастают новые предприятия, новые рабочие места, налоги, новая инфраструктура. То есть университет становится некой точкой, которая запускает этот маховик. Конечно, этот запуск тоже зависит от бюджета: чем он больше, тем больше возможностей раскрутить инновации, лаборатории. В дальнейшем, по окончании университета, каждый выпускник выходит в жизнь с знаниями и со своей идеей, и сколько выпускников — столько же и идей. А у нас, как вы понимаете, целый конвейер по подготовке кадров — в год мы выпускаем несколько тысяч студентов. Если все они выходят в регион и создают свои бизнесы, новые предприятия, то и появляются новые рабочие места, стройки, налоги. Именно в этом потенциал развития региона — раскручивании этого огромного кадрового маховика.
Возможности роста
— Есть ли в университете технопарк, где студент мог бы что-то создать, условно говоря, смог бы построить ракету?
— Тут можно говорить даже не условно, а реально: наши студенты имеют возможность построить ракету. Есть студенческие конструкторские бюро, есть клубы, которые университет поддерживает. У нас около 50 таких объединений. Не все они связаны с техническими направлениями, инженерией, есть объединения и юридической, и исторической направленности. Что касается конструирования ракет — есть такое объединение, в нем молодые люди рассчитывают ракету на прочностные характеристики, разрабатывают ее автоматику, паяют схемы и в конце концов производят запуск. Понятно, что студенческая ракета в космос не уходит, она всего-то размером с самого студента, а высота ее запуска — 1,5-2 километра. Тем не менее это реальная ракета, и ребятам доверяют ее создание — все это в Самарском университете реально существует.
Что касается нашего дальнейшего роста, сейчас определены так называемые базовые кафедры, где студенты полдня могут обучаться и полдня реализовывать проекты предприятий. Там они вырастают из своих маленьких учебных проектов и занимаются реальными ракетами или самолетами, работают в интересах предприятия. Плюс к этому есть стартап-центр, куда студент, желающий развивать свой бизнес, может прийти, посоветоваться, собрать команду, найти бизнес-ангелов — частных лиц, которые вкладывают свои личные средства в перспективные проекты на начальном этапе развития.
Среди состоявшихся бизнесменов студент может искать и так называемых менторов, которые будут его наставлять, помогать развиваться. Такая структура уже существует, помогает человеку расти, переходить от стартапов в малые инновационные предприятия. Все это в нашем университете есть и успешно работает. И это дает уверенность в том, что мы на правильном пути.
Светлана Ишина, Алевтина Лукьянова, журнал "Первый"
