Григорий Тарасевич: "Наука – это место, где можно и нужно шутить"

Проект "5-100" повышает известность отечественных вузов в мире. Основными инструментами привлечения внимания организаторы проекта считают не только развитие связей между учеными разных стран, но и популяризацию исследований.
 

Конференцию посетил и Григорий Тарасевич, главный редактор одного из ведущих научно-популярных журналов России "Кот Шредингера". В перерывах между секциями он рассказал корреспондентам МИА "Самарский университет" о моде на популярную науку, технологиях, способных изменить мир, и о самой большой научной тайне под нашими ногами. 
 

– Григорий Витальевич, здравствуйте! Скажите, какой сегодня должна быть наука, чтобы быть популярной? Наука вообще может быть веселой? 
 

– Конечно! Я считаю, что наука – это место, где можно и нужно шутить. Помните у Тимофеева-Ресовского, знаменитого советского биолога, была фраза "нельзя делать науку со звериной серьезностью". Меня удивляет, почему наша наука, особенно российская, представляется как очень суровая дама. Знаете, такая учительница математики. Наука ведь это та область, где шутить не грешно. Если вы иронизируете в области медицины, политики или социальной сферы – это не очень хорошо. Это про людей, которым бывает плохо, бывает больно и обидно. Шутить же про атомы, молекулы, бактерии гораздо этичней! Им не обидно. Динозавры в суд не подадут и плакать не будут. Мне кажется, российской науке не хватает живости, не хватает веселости в ее внешней подаче. 
 

– А что еще, кроме живости и подачи, должно быть, чтобы наука стала популярной? 
 

– Сейчас наука популярна и так, если сравнивать с тем, что было в нашей стране десять или пятнадцать лет назад. Люди массово идут на научно-популярные лекции, во много раз увеличилось количество научно-популярных книг. Мы бы не рискнули издавать научно-популярный журнал "Кот Шредингера" десять лет назад. А сейчас понимаем, что это та ниша, которая людям интересна. Мне кажется, науке в России хватает популярности. 
 

– Продолжая говорить о прошлых десятилетиях, хотелось бы спросить, откуда появилась эта мода на популярную науку? Ведь в 90-е и в 00-е такого не было. 
 

– Для меня это загадка. Я вижу волну популярности науки. Знаете, мы начали делать наш журнал, увидев, сколько людей однажды пришло на платную научно-популярную лекцию. Была зима, было холодно, и люди стояли в очереди, чтобы послушать лекцию о науке. А вот почему – загадка. С одной стороны, это качание маятника, ведь в начале 90-х науку потеснили мистика, гороскопы, экстрасенсы. Это был своеобразный откат. Вторая причина – отсутствие какой-то темы для обсуждения. У нас нет того ажиотажа вокруг культуры, какой был в начале XX века. Мы не будем с вами спорить до хрипоты о четверостишьях Блока. Нет у нас сейчас Блока, и не потому, что пишут хуже, а потому, что такая эпоха. О чем еще говорить? Какое еще у людей должно быть общее содержательное пространство? Спорт? Да, конечно. Автомобили тоже. В американских сообществах их обсуждают всерьез и в большом количестве. Вот наука и заняла достойное место среди всех этих тем. 
 

– Какие научно-популярные темы сейчас интересны читателям? Какие отрасли больше всего подходят для экспериментов с форматом подачи? 
 

– Есть дисциплины сложные для популяризации, а есть простые. На мой взгляд, самая сложная – это математика. Потому что объяснить современную математику популярно невозможно. Вторые по сложности, наверное, технические науки. Представьте лабораторию, которая бьется над тем, чтобы какой-то винтик стал на 10 процентов легче. Для них это важно. Ведь для того чтобы космический аппарат летал – каждый винтик важен. Но каким образом объяснить простому человеку, как люди подбирают металл, конфигурацию для экономии, и впечатлить этим? На третьем месте гуманитарные науки. Так уж сложилось, что в России про гуманитарные науки принято говорить как о форме публицистики, которая действует в парадигмах "хорошо" и "плохо". А на самом деле это такая же наука со своими гипотезами, методами, парадоксами. 
 

– Можете назвать топ-5 новых технологий, которые в будущем, на ваш взгляд, могут изменить мир? 
 

– Мы сейчас не можем твердо сказать, какая технология "взорвет" мир. Наверное, будут какие-то серьезные прорывы в сфере искусственного интеллекта. Не важно, будут ли это машины-роботы, более качественные переводчики или те, что вытеснят многие рутинные специальности. Мне кажется, что будет что-то, связанное с образованием. Ведь уже сейчас идет большой бум в науке и образовании. Понятное дело, что будут прорывы в медицине: потенциал там огромен. Мне кажется, что будут какие-то прорывы в психологии: сейчас мода на все с приставкой нейро-. А вообще, прорывы могут быть где угодно. 
 

– Вы какое-то время работали главным редактором журнала о прическах. Скажите, какая прическа будет модной в этом сезоне? 
 

– Честно признаюсь, хоть и работал главным редактором такого журнала, очень плохо разбираюсь в прическах. Вы это, наверное, можете видеть по моей прическе. В лифте я пытался как-то ее восстановить, но у меня не очень получилось. Мне кажется, мы живем в то хорошее время, когда есть мода, но, во-первых, она не довлеет, а во-вторых, не довлеет норма. Лет тридцать назад моя прическа или серьга могли быть источником если не проблем, то осуждения. Мы живем в мире, где как прическа а-ля сержант российской армии, так и прическа а-ля хиппи являются нормальными. Это прекрасное время, и нам с вами можно позавидовать. 
 

– Скажите, что на сегодняшний день неизвестно до сих пор науке? 
 

– Это огромный прекрасный список, ради которого стоит жить. Учиться и становиться ученым. Эти белые поля огромны. Самый простой пример – это посмотреть под ноги. Мы летаем до Марса и дальше, но самая глубокая скважина – всего одиннадцать с половиной километров. И все. Что дальше? А дальше только догадки, модели, расчеты, гипотезы. У нас под ногами, в двадцати километрах, загадок гораздо больше, чем в космосе. Представляете, на расстоянии от Москвы до Самары, только не на запад, а вниз? И там будут такие тайны! 

Беседовал Дмитрий Горохов (МИА "Самарский университет")